Где-то, когда-то, давно-давно тому назад, 
я прочел одно стихотворение. 
Оно скоро позабылось мною... 
но первый стих остался у меня в памяти:

    Как хороши, как свежи были розы...

Теперь зима; мороз запушил стекла окон; 
в темной комнате горит одна свеча. 
Я сижу, забившись в угол; 
а в голове всё звенит да звенит:

    Как хороши, как свежи были розы...

И вижу я себя перед низким окном 
загородного русского дома.
Летний вечер тихо тает и переходит в ночь,
в теплом воздухе пахнет резедой и липой;
а на окне, опершись на выпрямленную руку 
и склонив голову к плечу, сидит девушка -- 
и безмолвно и пристально смотрит на небо, 
как бы выжидая появления первых звёзд.
Как простодушно-вдохновенны задумчивые глаза,
как трогательно-невинны раскрытые, вопрошающие губы, 
как ровно дышит ещё не вполне расцветшая,
ещё ничем не взволнованная грудь,
как чист и нежен облик юного лица!
Я не дерзаю заговорить с нею -- 
но как она мне дорога, как бьётся моё сердце!

    Как хороши, как свежи были розы...

А в комнате всё темней да темней... 
Нагоревшая свеча трещит, 
беглые тени колеблются на низком потолке, 
мороз скрыпит и злится за стеною -- 
и чудится скучный, старческий шёпот...

    Как хороши, как свежи были розы...

Встают передо мною другие образы... 
Слышится весёлый шум семейной деревенской жизни. 
Две русые головки, прислонясь друг к дружке, 
бойко смотрят на меня своими светлыми глазками, 
алые щёки трепещут сдержанным смехом, 
руки ласково сплелись, вперебивку звучат молодые, 
добрые голоса; а немного подальше, 
в глубине уютной комнаты, другие, 
тоже молодые руки бегают, 
путаясь пальцами, по клавишам старенького пианино -- 
и ланнеровский вальс не может заглушить
воркотню патриархального самовара...

    Как хороши, как свежи были розы...

Свеча меркнет и гаснет... 
Кто это кашляет там так хрипло и глухо? 
Свернувшись в калачик, жмётся и вздрагивает 
у ног моих старый пес, мой единственный товарищ... 
Мне холодно... 
Я зябну... 
И все они умерли... умерли...

    Как хороши, как свежи были розы...