Я стоял перед цепью красивых гор, раскинутых полукругом;
молодой зеленый лес покрывал их сверху донизу.

Прозрачно синело над ними южное небо; 
солнце с вышины играло лучами; 
внизу, полузакрытые травою, болтали проворные ручьи.

И вспомнилось мне старинное сказание о том, 
как, в первый век по рождестве Христове, 
один греческий корабль плыл по Эгейскому морю.

Час был полуденный... Стояла тихая погода. 
И вдруг, в высоте, над головою кормчего, 
кто-то явственно произнес:

-- Когда ты будешь плыть мимо острова, 
воззови громким голосом: «Умер Великий Пан!»

Кормчий удивился... испугался. 
Но когда корабль побежал мимо острова, 
он послушался, он воззвал:

-- Умер Великий Пан!

И тотчас же, в ответ на его клик, 
по всему протяжению берега 
(а остров был необитаем) раздались громкие рыданья, 
стоны, протяжные, жалостные возгласы:
-- Умер! Умер Великий Пан!

Мне вспомнилось это сказание... 
и странная мысль посетила меня. 
«Что, если и я кликну клич?»

Но в виду окружавшего меня ликования 
я не мог подумать о смерти -- 
и что было во мне силы закричал:
-- Воскрес! Воскрес Великий Пан!

И тотчас же -- о чудо! -- 
в ответ на моё восклицание по всему широкому 
полукружию зеленых гор прокатился дружный хохот, 
поднялся радостный говор и плеск. 
«Он воскрес! Паи воскрес!» -- шумели молодые голоса. 
Всё там впереди внезапно засмеялось, ярче солнца в вышине, 
игривее ручьев, болтавших под травою. 
Послышался торопливый топот легких шагов, 
сквозь зеленую чащу замелькала 
мраморная белизна волнистых туник, 
живая алость обнаженных тел... 
То нимфы, нимфы, дриады, 
вакханки бежали с высот в равнину...

Они разом показались по всем опушкам. 
Локоны вьются по божественным головам, 
стройные руки поднимают венки и тимпаны -- 
и смех, сверкающий, олимпийский смех 
бежит и катится вместе с ними...

Впереди несется богиня. 
Она выше и прекраснее всех, -- 
колчан за плечами, в руках лук, 
на поднятых кудрях серебристый серп луны...

Диана, это -- ты?

Но вдруг богиня остановилась... 
и тотчас, вслед за нею, остановились все нимфы. 
Звонкий смех замер. 
Я видел, как лицо внезапно онемевшей 
богини покрылось смертельной бледностью; 
я видел, как опустились и повисли её руки, 
как окаменели ноги, как невыразимый ужас разверз её уста, 
расширил глаза, устремленные вдаль... 
Что она увидала? Куда глядела она?

Я обернулся в ту сторону, куда она глядела...

На самом краю неба, за низкой чертою полей, 
горел огненной точкой золотой крест 
на белой колокольне христианской церкви... 
Этот крест увидала богиня.

Я услышал за собою неровный, длинный вздох, 
подобный трепетанию лопнувшей струны, -- 
и когда я обернулся снова, 
уже от нимф не осталось следа... 
Широкий лес зеленел по-прежнему, -- 
и только местами сквозь частую сеть ветвей виднелись, 
таяли клочки чего-то белого. 
Были ли то туники нимф, 
поднимался ли пар со дна долин -- не знаю.

Но как мне было жаль исчезнувших богинь!