Я нищъ и старъ;  я скорбью съѣденъ. 
Я былъ и молодъ, и богать 

Я расточилъ свое богатство; 
Съ судьбою примирившись нынѣ 
Я въ потѣ дряхлаго лица 
Тружусь и жизни жду конца; 
Но памятень мнѣ день ужасный, 
Когда презрѣнный и несчастный, 
Одинъ безъ крова, въ поздній часъ, 
Я очутился въ первый разъ. 

Ужъ тѣнью Самаркандъ покрылся, 
Народъ съ базара расходился, 
Дервиша смолкъ унылый крикъ, 

Все утихало, лишь порой 
По сонной улицѣ пугливо 
Перебѣжать изъ дома въ домъ 
Спѣшила женщина; потомъ 
Какъ мышь, въ тѣни двора скрывалась 
И вновь молчанье водворялось. 

Въ Кофейнѣ огонекъ свѣтился, 
Шатаяся, побрелъ я къ ней. 
Вошель... Средь дымнаго тумана 
Сидѣли люди вкругъ кальяна. 
Кто самъ съ собой велъ разговоръ, 
Кто, на огонь уставивъ взоръ, 
Въ торжественномъ оцѣпенѣньѣ, 
Казалось, созерцалъ видѣнье; 
Кто, мирно голову склонивъ 
На грудь, въ дремоту погружался, 
Кто пѣньемъ сладкимъ упивался... 
Я сѣлъ угрюмъ и молчаливъ, 
Чубукъ схватилъ рукою жадной, 
Вдохнуль гашиша дымъ отрадный 

Забывъ житейскія тревоги, 
Унылыхъ мыслей не тая, 
На войлокѣ, поджавши ноги, 
Сижу я, веселъ, какъ дитя! 

Куда ни обращаю взоры, 
Повсюду дивные узоры 
И разноцвѣтные ковры, 
Роскошной Персій дары; 

А люди, люди! Не похожи 
Они вдругъ стали на людей: 
Забавный видъ! Какія рожи! 
То сонмъ невиданныхъ звѣрей! 

Все пляшетъ, мечется, кружится 
Быстрѣй, быстрѣй и, увлеченъ 
Въ туманѣ дикаго вращенья, 
Изъ глазъ теряю я видѣнья 
И вдругъ, какъ будто дальній стонъ, 

Раздался звонъ. 
Такъ чуденъ онъ, 
Что, упоенъ, 
Я въ сладкій сонъ 
Имъ погруженъ. 

Съ звономъ сливаются новые звуки: 
Каплеть роса съ оживленныхъ деревъ, 
Вѣтви въ одеждѣ зеленыхъ листовъ 
Манять меня, какъ мохнатыя руки, 
Въ темныя сѣни роскошныхъ садовъ. 
Ропщуть тамъ воды прозрачныя воды, 
Къ нимъ, покидая узорные своды 
Пышныхъ гаремовъ, веселой гурьбой 
Жены эмира съ зарей прибѣгаютъ, 
Пѣсни ихъ громкія страсть распаляютъ, 
Будятъ желанья въ груди молодой 

Слышится шопотъ, призывъ потаенный: 
„Спѣши, мой яхонтъ драгоцѣнный, 
„Ко мнѣ, ко мнѣ! Я здѣсь одна“; 

И та, чей голосъ соловьиный 
Меня такъ чудно призывалъ, 
Явилась мнѣ, и станъ змѣиный 
Къ груди съ весельемъ я прижалъ. 

Я чуялъ сердца трепетанье 
(Такъ голубь бьется молодой 
Въ когтяхъ орла, еще живой) 
И жгло меня любви дыханье, 
Какъ вихрь пустыни въ страшный часъ, 
Когда, играя и кружась, 
Самумъ съ полудня налетаетъ 
И караваны заметаетъ 
Горячей пылью... Чудный сонъ! 
Какъ дымъ мгновенный, скрылся онъ.

И страхъ предъ местію жестокой 
Внезапно душу обуялъ 
То было краткое мгновенье; 
Но непостижное мученье 
Я въ то мгновенье испыталъ! 
Темницы тѣсный мракъ и холодъ, 
Терзанье пытки, жажду, голодь, 
Неумолимый гнетъ оковъ... 

Среди ужаснаго мечтанья 
Во мнѣ проснулся лучъ сознанья, 
Въ кофейнѣ я услышалъ крикъ: 

„Вяжи его“ --- и въ то-жъ мгновенье 
Я навзничъ съ грохотомъ упалъ, 
И кто-то руки мнѣ связалъ, 
И вновь насмѣшки, брань и пѣнье... 
Но скоро въ вихрѣ новыхъ думъ 
Исчезъ земли презрѣнный шумъ. 

......................................Вдругъ въ тишинѣ 
Дрогнула степь, поднимается ропотъ, 
Шумъ и оружій бряцанье, и топотъ. 
Вижу: несутся, какъ вѣтеръ легки, 
Всадники ...  Врагъ!... 

И сталь засверкала, и бой загудѣлъ. 
Вихрь пыли и крови взвился надъ землею: 
Мелькаютъ въ немъ головы пестрой толпою, 

Я дрогнуль. Взглянулъ на далекую твердь: 
Тамъ, съ пристальнымъ взглядомъ, зловѣще-унылый, 
Надъ битвой парилъ Азраилъ длиннокрылый; 
Казалось онъ въ битвѣ кого-то искалъ .. 
Нашель -- и, сраженный, съ коня я упалъ! 

Умчался ночи мракъ безсильный, 
Разлился свѣтъ волной обильной. 
Но гдѣ же я ... и что со мной? 
Я былъ въ раю!... крылатый рой видѣній 
Слетѣлъ ко мнѣ для страстныхъ наслажденій, 
Для радости и нѣги, и любви, 
Не знающей печали и разлуки. 
Небесный свѣтъ, небесныхъ пѣсенъ звуки! 

И я открылъ и взоры, и объятья 
Для счастья... 
                                 Но что-же это?... Ночь? 
Дрожащій свѣтъ ...толпа... кофейня?!... 
................................................................................ Угаръ 

Надъ распаленной головой 
Носился смутною волной; 
Но ужась жизни созналъ я 
И слезъ потокомъ залился!