Пять романсов (Pjat' romansov) = Five romances , opus 49

Угаснул день, спустилась тень
прохладой благодатной,
цел соловей в тени ветвей 
сирени ароматной,
а я мечтал о счастии былом,
мелькнувшем предо мной 
волшебным, сладким сном.

Взошла луна; душа полна 
была дремотой сладкой,
но свет луны златые сны
разсеял и украдкой 
смотря на блеск ея томительный, большой,
я вспомнил, что ничто не вечно под луной.

Послушай, быть может, когда мы покинем
Навек этот мир, где душою так стынем,
Быть может в стране, где не знают обману,
Ты ангелом будешь, я демоном стану! —
Клянися тогда позабыть, дорогая,
Для прежнего друга всё счастие рая!
Пусть мрачный изгнанник, судьбой осужденный,
Тебе будет раем, а ты мне — вселенной! —

Когда поэт скорбит в напевах заунывных,
И боль страдания слышна в его речах, —
Не сетуйте о нём: то плачет в звуках дивных
Печаль далекая, омытая в слезах.

Когда ж напев любви, отрады, упоенья,
Как рокот соловья, чудесно зазвенит, —
Он жалок, ваш певец: не зная утешенья,
Он радость мертвую румянит и рядит…

Как одинокая гробница
Вниманье путника зовёт,
Так эта бледная страница
Пусть милый взор твой привлечёт.

И если, после многих лет,
Прочтешь ты, как мечтал поэт,
И вспомнишь, как тебя любил он,
То думай, что его уж нет,
Что сердце здесь похоронил он.

Давно ль под волшебные звуки
Носились по зале мы с ней?
Теплы были нежные руки,
Светлы были звёзды очей.

Вчера пели песнь погребенья,
Без крыши гробница была;
Закрывши глаза, без движенья,
Она под парчою спала.

Я спал... над постелью моею
Стояла луна мертвецом.
Под чудные звуки мы с нею
Носились по зале вдвоём.