Пять романсов на стихи А. Пушкина , opus 10

Зачем крутится ветр в овраге?
волнует степь и пыль несёт,
когда корабль в недвижной влаге
его дыханья жадно ждёт?

Зачем от гор и мимо башен
летит орёл, угрюм и страшен,
на пень гнилой? Спроси его.
Зачем арапа своего

младая любит Дездемона,
как месяц любит ночи мглу?
Затем, что ветру и орлу,
и сердцу девы нет закона...

Гордись! Таков и ты, поэт!
И для тебя условий нет!

В последний раз твой образ милый
Дерзаю мысленно ласкать,
Будить мечту сердечной силой
И с негой робкой и унылой
Твою любовь воспоминать.

Бегут, меняясь, наши лета,
Меняя всё, меняя нас,
Уж ты для своего поэта
Могильным сумраком одета,
И для тебя твой друг угас.

Прими же, дальняя подруга,
Прощанье сердца моего,
Как овдовевшая супруга,
Как друг, обнявший молча друга
Пред заточением его.

Под небом голубым страны своей родной
  Она томилась, увядала...
Увядала наконец, и, верно надо мной
  Младая тень уже летала;
Но недоступная черта меж нами есть.
  Напрасно чувство возбуждал я:
Из равнодушных уст я слышал смерти весть,
  И равнодушно ей внимал я.
Так вот кого любил я пламенной душой
  С таким тяжёлым напряженьем,
С такою нежною, томительной тоской,
  С таким безумством и мученьем!
Где муки, где любовь? Увы! в душе моей 
  Для бедной, легковерной тени,
Для сладкой памяти невозвратимых дней
  Не нахожу ни слов, ни пени.

О, если правда, что в ночи,
Когда покоятся живые,
И с неба лунные лучи
Скользят на камни гробовые,
О, если правда, что тогда
Пустеют тихие могилы, —
Я тень зову, я жду Леилы:
Ко мне, мой друг, сюда, сюда!

Явись, возлюбленная тень,
Как ты была перед разлукой,
Бледна, хладна, как зимний день, 
Искажена последней мукой.
Приди, как дальняя звезда,
Как лёгкий звук иль дуновенье,
Иль как ужасное виденье,
Мне всё равно: сюда, сюда!..

Зову тебя не для того,
Чтоб укорять людей, чья злоба
Убила друга моего,
Иль чтоб изведать тайны гроба,
Не для того, что иногда
Сомненьем мучусь... но, тоскуя,
Хочу сказать, что всё люблю я,
Что всё я твой. Сюда, сюда!

Когда для смертного умолкнет шумный день,
  И на немые стогны града
Полупрозрачная наляжет ночи тень
  И сон, дневных трудов награда,
В то время для меня влачатся в тишине
  Часы томительного б денья:
В бездействии ночном живей горят во мне
  Змеи сердечной угрызенья;
Мечты кипят; в уме, подавленном тоской,
  Теснится тяжких дум избыток,
Воспоминание без молвно предо мной
  Свой длинный развивает свиток;
И с отвращением читая жизнь мою,
  Я трепещу, и проклинаю,
И горько жалуюсь, и горько слёзы лью,
  Но строк печальных не смываю.