Шесть романсов (Shest' romansov) = Six Romances , opus 36

Сладко пел душа-соловушко
В зелёном моём саду;
Много, много знал он песенок,
Слаще не было одной.

Ах! та песнь была заветная,
Рвала белу грудь тоской;
А всё слушать бы хотелось,
Не рассталась ввек бы с ней.

Вдруг подула со полуночи:
Будто на сердце легла, 
Снеговая непогодушка 
И мой садик занесла.

Со того ли со безвременья
Опустел зелёный сад :
Много пташек, много песен в нём,
А всё милой не слыхать.

Спокойно на погосте под луною...
Крестов объятья, камни и сирень...
Но вот наш склеп. Под мраморной стеною,
как тёмный призрак, вытянулась тень.

И жутко мне. И мой двойник могильный
как будто ждёт чего-то при луне...
Но я иду - и тень, как раб бессильный,
опять ползёт, опять покорна мне!

Могла ль не верить я, когда с такою страстью
Твой неотступный взор следил за мной везде?
Да, я поверила обманчивому счастью,
Недостижимо блещущей звезде!

Могла ль не верить я, когда мои сомненья
Умел рассеять ты улыбкою одной?
Без жарких слов любви, без клятв и уверенья
Ты овладел отзывчивой душой.

Могла ль не верить я, когда могучей властью
Был побежден мой ум и воля вся моя?
Да, я поверила обманчивому счастью...
Но, милый друг, могла ль не верить я?

Вы сказались, бессонные ночи, 
Вы сказались, душевные муки. 
Загораются злобою очи, - 
Опускаются слабые руки! 
Вы сказалися, жгучие слёзы, 
Что мочили моё изголовье: 
Отлетели воздушные грезы, 
Отлетело былое здоровье... 
Вы сказались, былые годины: 
Грудь больная глубоко упала, 
По челу пробежали морщины 
И со щек моих краска сбежала. 
Словно женщина - жизнь изменила, 
А судьба надо мной насмеялась, 
И безумно растрачена сила, 
И пора золотая умчалась. 
Лишь в тебе, беспокойное сердце, 
Расцветают душистые розы, 
И натянуты звонкие струны, 
И волнуются чудные грёзы ...

Она пела, и чудные звуки
Отдавалися в сердце глубоко:
То в них слышались жгучие муки
И рыданья о чем-то далеком;

То восторг неожиданной встречи
И безумная радость свиданья,
И кипучие, страстные речи,
И таинственный шепот признанья.

Обаянью сама уступая,
Забывала она про искусство:
Волновалася грудь молодая
Под наплывом тревожного чувства;

Разгоревшися, щеки пылали
Непривычным огнем упоенья,
И сапфирные глазки блистали
Восхитительной негой томленья.

Душа моя в плену, в плену у тяжких дум,
у дней без радости, у ночи без рассвета!
Ни мирный сон полей, ни улиц пестрый шум
не будят больше в ней созвучного ответа.

Куда, куда бежать? Пустынен кругозор,
зной опалил его дыханьем мрачной скуки...
И солнце, как сквозь дым, бросает мертвый взор,
и призрачны, как сон, и радости, и муки!

Душа моя в плену! И грезится вдали ей край пленительный,
волшебный край свободы,
где шумный жизни пир, цветущий пир земли,
кипит, как вешние сверкающие воды...

Дума моя в плену, в плену у тяжких дум...