Шесть романсов , opus 4

Мне снилось, что яму копал я;
Вечерняя близилась мгла...
Копал в ширину и в длину я,
И это могила была.

И будто я к этой работе
Был вынужден чем-то, но знал,
Что только ее я окончу,
Как всё получу, что желал.

Когда же могила готова
Была, я совсем изнемог,
Желать мне уж нечего было,
И сам я в могилу ту лег.

В степи мирской, печальной и безбрежной,
Таинственно пробились три ключа:
Ключ юности, ключ быстрый и мятежный,
Кипит, бежит, сверкая и журча.
Кастальский ключ волною вдохновенья
В степи мирской изгнанников поит.
Последний ключ - холодный ключ забвенья,
Он слаще всех жар сердца утолит.

Колышется море; волна за волной
бегут и шумят торопливо...
О, друг ты мой бедный, боюся,
со мной не быть тебе долго счастьливой!
Во мне и надежд, и отчаяний рой,
кочующей мысли прибой и отбой,
приливы любви и отливы.

Снился берег мне скалистый,
Море спало под луною,
Как ребенок дремлет чистый…
И, по нем скользя с тобою,
В дым прозрачный и волнистый
Шли алмазной мы стезёю…

В [саду]1, где берёзки столпились гурьбой,
Подснежника глянул глазок голубой.
Сперва понемножку
Зеленую выставил ножку,
Потом потянулся
Из всех своих маленьких сил
И тихо спросил:
,,Я вижу, погода тепла и ясна.
Скажите, ведь правда, что это весна?``

Душа моя мрачна. Скорей, певец, скорей!
Вот арфа золотая:
Пускай персты твои, промчавшися по ней,
Пробудят в струнах звуки рая.
И если не навек надежды рок унёс,
Они в груди моей проснутся,
И если есть в очах застывших капля слёз -
Они растают и прольются.

Пусть будет песнь твоя дика. Как мой венец,
Мне тягостны веселья звуки!
Я говорю тебе: я слёз хочу, певец,
Иль разорвётся грудь от муки.
Страданьями [была]1 упитана она,
Томилась долго и безмолвно; и грозный
Час настал - теперь она полна,
Как кубок смерти, яда полный.