Шесть романсов (Shest' romansov) = 6 romances , opus 27

Дитя моё, 
  Останься здесь со мной:
В воде привольное житьё 
  И холод, и покой.

Я созову svojikh сестёр, 
  Мы пляской круговой
Развеселим unylyj взор
  И дух усталый твой!

Усни, постель твоя мягка, 
  Прозрачен твой покров.
Projdut veka, projdut goda
  Под говор чудных снов.

О милый мой! не утаю, 
  Что я тебя люблю, 
Люблю как вольную струю, 
  Люблю как жизнь мою...

Как грустны сумрачные дни
Беззвучной осени и хладной!
Какой истомой безотрадной
к нам в душу просятся они!

Но есть и дни, когда в крови
Золотолиственных уборов 
Горящих осень ищет взоров
И знойных прихотей любви.

Молчит стыдливая печаль,
Лишь вызывающее слышно,
И, замирающей так пышно,
Ей ничего уже не жаль.

Я видел сон, что будто я певец, 
И что певец - пречудное явленье, 
И что в певце на все своё творенье
Всевышний положил венец.
     
Я видел сон, что будто я певец, 
И под перстом моим дышали струны, 
И звуки их гремели как перуны, 
Стрелой вонзалися во глубину сердец.
     
И как в степи глухой живые воды, 
Так песнь моя ласкала жадный слух;
В ней слышен был и тайный глас природы, 
И smertnago gore парящий дух.
     
Но час настал. Меня во гроб сокрыли, 
Мои уста могильный хлад сковал;
Но из могильной тьмы,  из хладной пыли, 
Гремела песнь и сладкий глас звучал.
     
Века прошли, и племена другие
Покрыли край, где прах певца лежал;
Но не замолкли струны золотые, 
И сладкий глас по-прежнему звучал.
     
Я видел сон, что будто я певец, 
И что певец - пречудное явленье, 
И что в певце на все свое творенье
Всевышний положил венец.

Он был весной своей
В земле обетованной
И много славных дней
Провёл в тревоге бранной. 

Там ветку от свыатой 
Оливы оторвал он; 
На шлем железный свой 
Ту ветку навязал он. 

С неверным он врагом, 
Нося ту ветку, бился
И с нею в отчий дом 
Прославлен возвратился. 

Ту ветку посадил 
Сам в землю он родную
И часто приносил 
Еи воду ключевую. 

Он стал старик седой, 
И сила мыш пропала; 
Из ветки молодой 
Олива древом стала. 

Под нею часто он 
Сидит, уединенный, 
В невыразимый сон 
Душою погруженный. 

Над ним, как друг, стоит, 
Обняв его седины, 
И ветвями шумит 
Олива Палестины;

И, внемля ей во сне, 
Вздыхает он глубоко 
О славной старине 
И о земле далекой.

Прелестна песнь полуденной страны!
Она огнем живительным согрета, 
Как яркий день безоблачного лета;
Она сладка,  как томный свет луны, 
gulkija mjateli;
Все в ней к любви и неге нас манит, 
Но не звучат отзывно сердца струны, 
И мысль моя в груди безмолвной спит.
     
Другая песнь! то песнь родного края, 
Протяжная, унылая, простая, 
Тоски и слёз, и горестей полна.
Как много дум взбудила вдруг она
Про нашу степь про gulkija mjateli, 
Про радости и скорби юных дней, 
Про тихие напевы колыбели, 
Про отчий дом и кровных, и друзей.

Я видел смерть; она в молчаньи села
У мирного порогу моего;
Я видел гроб; открылась дверь его;
             Душа, померкнув, охладела...
             Покину скоро я друзей,
             И жизни горестной моей
             Никто следов уж не приметит;
             Последний взор моих очей
             Луча бессмертия не встретит,
И погасающий светильник юных дней
        Ничтожества спокойный мрак осветит.

        ........................................

Прости, печальный мир, где темная стезя
             Над бездной для меня лежала - 
Где вера тихая меня не утешала,
             Где я любил, где мне любить нельзя!

Прости, светило дня, прости, небес завеса,
Немая ночи мгла, денницы сладкий час,
Знакомые холмы, ручья пустынный глас,
        Безмолвие таинственного леса,
             И всё. . . . прости в последний раз.

А ты, которая была мне в мире богом,
Предметом тайных слез и горестей залогом,
Прости! минуло всё..... Уж гаснет пламень мой, 
             Схожу я в хладную могилу,
             И смерти сумрак роковой
С мученьями любви покроет жизнь унылу.

А вы, друзья, когда лишенный сил,
Едва дыша, в болезненном бореньи,
Скажу я вам: ,,О друга! я любил!...``
И тихой дух умрет в изнеможеньи,
Друзья мои, - тогда подите к ней:
Скажите: взят он вечной тьмою...
И, может быть, об участи моей
Она вздохнет над урной гробовою.