Семь песен на стихотворения А. Пушкина (Sem' pesen na stikhotvorenija A. Pushkina) , opus 52

Где мир, одной мечте послушный?
Мне настоящий опустел.
На все в зираю равнодушно,
дышать уныньем мой удел.

Напрасно летнею порою
любовник рощиц и лугов
колышит розой полевою,
летя с тенистых берегов.

Напрасно поздняя зарница
мерцает в темноте ночной,
и в зыбких облаках денница
разлита пламенной рекой.

Иль день багряный вечереет
и тихо тускнет неба свод,
и клён на месяце белеет,
склонясь на берег синих вод.

Вчера вечерней темнотою,
когда пустычная луна
текла туманною стезею,
я видел: дева у окна.

Одна задумчиво сидела,
дышала в тайном страхе грудь,
она с волнением глядела,
на тёмный под холмами путь.

,,Я здесь`` шепнули торопливо,
и дева трепетной рукой
окно открыла боязливо.
Оделся месяц темнотой.

,,Счастливец`` молвил я с тоскою,
,,тебя веселье ждёт одно.
Когда ж вечернею порою
и мне откроется окно?``

Ворон к ворону летит,
Ворон к ворону кричит:
,,Ворон, где б нам пообедать ?
Как бы нам о том проведать?``

Ворон ворону в ответ:
,,Знаю, будет нам обед;
В чистом поле под ракитой
Богатырь лежит убитый.

Кем убит и отчего,
Знает сокол лишь его,
Да кобылка вороная,
Да хозяйка молодая.

Сокол в рощу улетел,
На кобылку недруг сел,
А хозяйка ждёт милого,
Не убитого, живого.``

Безумных лет угасшее веселье
Мне тяжело, как смутное похмелье.
Но, как вино — печаль минувших дней
В моей душе чем старе, тем сильней.
Мой путь уныл. Сулит мне труд и горе
Грядущего волнуемое море.

Но не хочу, о други, умирать;
Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать;
И ведаю, мне будут наслажденья
Меж горестей, забот и треволненья:
Порой опять гармонией упьюсь,
Над вымыслом слезами обольюсь,
И может быть — на мой закат печальный
Блеснет любовь улыбкою прощальной.

Я ехал к вам; живые сны
за мной вились толпой игривой.
И месяц с правой стороны
сопровождал мой бег ретивый.
Я ехал прочь: иные сны.

Душе влюбленной грустно было,
и месяц с левой стороны
сопровождал мой бег унылый.
Мечтанью вечному в тиши
так предаемся мы, поэты;
так суеверные приметы
согласны с чувствами души.

Пред испанкой благородной 
двое рыцарей стоят.
Оба смело и свободно 
в очи прямо ей глядят.
Блешут оба красотою, 
оба сердцем горячи,
оба мощною рукою 
оперлися на мечи.

Жизни им она дороже, 
и, как слава, им мила;
Но один ей мил - кого же 
дева сердцем избрала?
,,Кто, реши, любим тобою?`` 
оба деве говорят
И с надеждой молодою 
в очи прямо ей глядят.

Я здесь, Инезилья, 
стою под окном,
Объята Севилья
И мраком, и сном.

Исполнен отвагой,
Окутан плащем,
С гитарой и шпагой
Я здесь под окном.

Ты спишь ли? Гитарой 
Тебя разбужу,
Проснётся ли старый,
Мечем уложу.

Шелковые петли
К окошку привесь...
Что медлишь?
Уж нет ли
Соперника здесь?

Я здесь, Инезилья, 
стою под окном,
Объята Севилья
И мраком, и сном.

Сижу за решёткой в темнице сырой.
Вскормлённый на воле орёл молодой,
Мой грустный товарищ, махая крылом,
Кровавую пищу клюет под окном.

Клюёт и бросает, и смотрит в окно,
Как будто со мною задумал одно,
Зовёт меня взглядом и криком своим
И вымолвить хочет: ,,Давай улетим!

Мы вольные птицы; Пора, брат, пора!
Туда, где за тучей белеет гора,
Туда, где синеют морские края,
Туда, где гуляем лишь ветер... да я!``