Семь романсов = Sem' romansov (Seven romances) , opus 47

Кабы знала я, кабы ведала,
Не смотрела бы из окошечка
Я на молодца разудалого,
Как он ехал по нашей улице.
Набекрень заломивши мурмолку,
Как лихого коня буланого,
Звонконогого, долгогривого
Супротив окон на дыбы вздымал!

Кабы знала я, кабы ведала,
Для него бы я не рядилася,
С золотой каймой ленту алую
В косу длинную не вплетала бы,
Рано до свету не вставала бы,
За околицу не спешила бы,
В росе ноженьки не мочила бы,
На просёлок тот не глядела бы,
Не проедет ли тем просёлком он,
На руке держа пёстра сокола?

Кабы знала я, кабы ведала,
Не сидела бы поздним вечером,
Пригорюнившись на завалине,
На завалине, близ колодезя,
Поджидаючи, да гадаючи,
Не придёт ли он, ненаглядный мой!
Напоить коня студеной водой!

Горними тихо летела душа небесами,
Грустные долу она опускала ресницы,
Слёзы в пространство от них упадая звездами,
Светлой и длинной вилися за ней вереницей.
Встречные тихо её вопрошали светила:
«Что так грустна и о чём эти слёзы во взоре?»
Им отвечала она: «я земли не забыла.
Много оставила там я страданья и горя.
Здесь я лишь ликам блаженства и радости внемлю,
Праведных души не знают ни скорби, ни злобы.
О, отпусти меня снова, создатель, на землю,
Было-б о ком пожалеть и утешить кого-бы!»

На землю сумрак пал; 
не шелохнут кусты;
Свернулись лилии поблекшие листы,
И тихо озеро почило.

Под обаянием волшебной красоты,
Стою задумавшись: «Что грустен нынче ты,
И всё кругом тебя уныло?»

Поутру прихожу: оживлена росой,
Проснулась лилия, блистая красотой
И милая, в блистающей одежде.

С улыбкою привет на небо шлет она.
И плещет в озере веселая волна...
А я! Я... мне грустно!
Мне грустно, как и прежде!

Усни, печальный друг, уже с грядущей тьмой
Вечерний алый свет сливается всё боле;
Блеящие стада вернулися домой,
И улеглася пыль на опустелом поле.

Да снидет ангел сна, прекрасен и крылат,
И да перенесет тебя он в жизнь иную!
Издавна был он мне в печали друг и брат,
Усни, моё дитя, к нему я не ревную!

На раны сердца он забвение прольет,
Пытливую тоску от разума otnimet
И с горестной души на ней лежащий гнет
До нового утра незримо pripodnimet.

Томимая весь день душевною борьбой,
От взоров и речей враждебных ты устала,
Усни, моё дитя, меж ними и тобой
Он благостной рукой опустит покрывало!

Благословляю вас, леса,
Долины, нивы, горы, воды!
Благословляю я свободу
И голубые небеса!
И посох мой благословляю,
И эту бедную суму,
И степь от краю и до краю,
И солнца свет, и ночи тьму,
И одинокую тропинку,
По коей, нищий, я иду,
И в поле каждую былинку,
И в небе каждую звезду!
О, если б мог всю жизнь смешать я,
Всю душу вместе с вами слить!
О, если б мог в свои объятья
Я вас, враги, друзья и братья,
И всю природу в мои объятья заключить!
 ... 

День ли царит, тишина ли ночная,
В снах ли тревожных, в житейской борьбе,
Всюду со мной, мою жизнь наполняя,
Дума все та же, одна роковая,
        Всё о тебе!

С нею не страшен мне призрак былого,
Сердце воспрянуло снова любя...
Вера, мечты, вдохновенное слово,
Всё, что в душе дорогого, святого,
        Всё от тебя!

Будут ли дни мои ясны, унылы,
Скоро ли сгину я, жизнь загубя!
Знаю одно, что до самой могилы
Помыслы, чувства, и песни, и силы,
        Всё для тебя!

Я ли в поле да не травушка была,
Я ли в поле не зеленая росла;
Взяли меня, травушку, скосили,
На солнышке в поле иссушили.
Ох, ты, горе мое, горюшко!
Знать такая моя долюшка!

 ... 

Я ли в поле не калинушка была,
Я ли в поле да не красная росла;
Взяли калинушку, сломали,
Да в жгутики меня посвязали!
Ох, ты, горе мое, горюшко!
Знать такая моя долюшка!

Я ль у батюшки не доченька была,
У родимой не цветочек я росла;
Неволей меня, бедную, взяли,
Да с немилым, седым повенчали!
Ох, ты, горе мое, горюшко!
Знать такая моя долюшка!