Романсы, Песни (Romansy, Pesni) [1895]

Расстались мы, но твой портрет
Я на груди своей храню:
Как бледный призрак лучших лет,
Он душу радует мою. 

И, новым преданный страстям,
Я разлюбить его не мог:
Так храм оставленный - всё храм,
Кумир поверженный - всё бог!

Часы бегут. Ночная тень
Не раз сменяла зной палящий,
Не раз, всходя, лазурный день
Свивал покров с природы спящей;
И перед странником вдали
И волновались и росли
Разнообразные картины:
Белели снежные вершины
Над лесом кедровым густым,
Иордан сверкал в степном просторе,
И Мертвое чернело море,
Сливаясь с небом голубым.
И вот, виясь в степи широкой,
Чертой изогнутой легло
Пред ним Кедронского потока
Давно безводное русло.
Смеркалось. Пар струился синий;
Кругом царила тишина;
Мерцали звезды; над пустыней
Всходила медленно луна.
Брегов сожженные стремнины
На дно сбегают крутизной,
Спирая узкую долину
Двойной отвесною стеной.
Внизу кресты, символы веры,
Стоят в обрывах здесь и там,
И видны странника очам
В утесах рытые пещеры.
Сюда со всех концов земли,
Бежав мирского треволненья,
Отцы святые притекли
Искать покоя и спасенья.
С краев до высохшего дна,
Где спуск крутой ведет в долину,
Руками их возведена
Из камней крепкая стена,
Отпор степному сарацину.
В стене ворота. Тесный вход
Над ними башня стережет.
Тропинка вьется над оврагом,
И вот, спускаясь по скалам,
При свете звезд, усталым шагом
Подходит странник к воротам.
"Тебя, безбурное жилище,
Тебя, познания купель,
Житейских помыслов кладбище
И новой жизни колыбель,
Тебя приветствую, пустыня,
К тебе стремился я всегда!
Будь мне убежищем отныне,
Приютом песен и труда!
Все попечения мирские
Сложив с себя у этих врат,
Приносит вам, отцы святые,
Свой дар и гусли новый брат!"

Русалка плыла по реке голубой,
  Озаряема полной луной;
И старалась она доплеснуть до луны
  Серебристую пену волны. 

И шумя и крутясь, колебала река
  Отраженные в ней облака;
И пела русалка - и звук её слов
  Долетал до крутых берегов. 

И пела русалка: ,,На дне у меня
  Играет мерцание дня;
Там рыбок златые гуляют стада;
  Там хрустальные есть города;

И там на подушке из ярких песков
  Под тенью густых тростников
Спит витязь, добыча ревнивой волны,
  Спит витязь чужой стороны. 

Расчесывать кольца шелковых кудрей
  Мы любим во мраке ночей,
И в чело и в уста мы в полуденный час
  Целовали красавца не раз. 

Но к страстным лобзаньям, не зная зачем,
  Остаётся он хладен и нём;
Он спит - и, склонившись на перси ко мне,
  Он не дышит, не шепчет во сне!``

Так пела русалка над синей рекой,
  Полна непонятной тоской;
И, шумно катясь, колебала река
  Отраженные в ней облака.

Ночь наступила, и месяц глядит
 . . . . . . . . . .

— The rest of this text is not
currently in the database but will be
added as soon as we obtain it. —

Рассевается, расступается
Грусть под думами, под могучими,
В душу тёмную пробивается
Словно солнышко между тучами.

Ой-ли, молодец, не расступится,
Не рассеется ночь осенняя;
Скоро сведаешь, чём искупится
Непоказанный миг веселия.

Прикачнулася, привалилася
К сердцу сызнова грусть обычная.
И головушка вновь склонилася,
Бесталанная, горемычная.

Был вечер бледный и сырой.
Деревья в дремотной печали
Листы последние роняли,
И полумесяц золотой
Меж облаков кудрявых мирно,
Как челн, скользил во мгле эфирной.
Цветов обветрившихся хор
Следил в агонии за тучей, -
И принимал их робкий взор
Падучий лист за метеор
И метеор - за лист падучий!
Я был один в тиши аллей,
И в тайнике души моей,
Казалось, юность умирала;
Она прощалася со мной
И умирающей зарей
Меня тепло благословляла.
Последних ласк, последних нег
Я от нее просил, рыдая,
Как первобытный человек
У врат потерянного рая.

У врат обители святой
Стоял просящий подаянья,
[Бедняк иссохший, чуть живой]1
От глада, жажды и страданья.

Куска лишь хлеба он просил,
И взор являл живую муку,
И кто-то камень положил
В его протянутую руку.

Так я молил твоей любви
С слезами горькими, с тоскою;
Так чувства лучшие мои
[Обмануты навек]2 тобою!

— This text is not currently
in the database but will be added
as soon as we obtain it. —

— This text is not currently
in the database but will be added
as soon as we obtain it. —

О если б ты могла хоть на единый миг
Забыть свою печаль, забыть свои невзгоды, 
О, если бы хоть раз я твой увидел лик,
Каким я знал его в счастливейшие годы!

Когда в [твоих глазах]1 засветится слеза,
О, если б эта грусть могла пройти порывом,
Как в теплую весну пролётная гроза,
Как тень от облаков, бегущая по нивам!

Quand je te vois sourire,
Mon cœur s'epanouit,
Et je voudrais te dire
Ce que mon cœur me dit ! 

Alors toute ma vie
A mes yeux apparait;
Je maudis, et je prie,
Et je pleure en secret. 

Car sans toi, mon seul guide,
Sans ton regard de feu
Mon passe parait vide,
Comme le ciel sans dieu. 

Et puis, caprice etrange,
Je me surprends benir
Le beau jour, oh mon ange,
Ou tu m'as fait souffrir !... 

Весной, в саду гуляя
 . . . . . . . . . .

— The rest of this text is not
currently in the database but will be
added as soon as we obtain it. —

На балконе, цветущей весною,
Как запели в садах соловьи,
Любовался я молча тобою,
Глядя в кроткие очи твои.

Тихий голос в ушах раздавался,
Но твоих я не слушал речей:
Я как будто мечтой погружался
В глубину этих мягких очей.

Все, что радостно, чисто, прекрасно,
Что живет в задушевных мечтах,
Все сказалось так просто и ясно
Мне в чарующих этих очах.

Не могли бы их тайного смысла
Никакие слова превозмочь…
Словно ночь надо мною нависла,
Светозарная, вешняя ночь!

— This text is not currently
in the database but will be added
as soon as we obtain it. —

О, если б знали вы, как больно
Жить без подруги одному,
То к дому подошли б невольно
‎Вы моему.

И знали б вы, что взором сладко
Вам утешать меня дано,
Вы заглянули бы украдкой
‎Ко мне в окно.

Когда бы знали вы, как много
Я в жизни выстрадал своей,
Тогда вы сели б у порога
‎Моих дверей.

А знали б вы, что вас люблю я,
Как никому вас не любить,
Зашли бы, счастье мне даруя,
‎Вы, может быть.

О! Если мне порой в прекрасном сновиденьи
Приснится, что любим я пламенно тобой —
Не правда ль, ты простишь мне это упоенье?
Не изольешь свой гнев на сон минутный мой.

Ведь про любовь твою мне может только снится:
Она доступна лишь для мира тайных грез,
Когда же настает мгновенье пробудиться —
Что остается мне? — тоска и горечь слез.

Скорей же усыпи меня, сомкни мне очи
И душу услади отрадным сном, Морфей!
О! если будет он похож на сон той ночи —
Какое счастие опять в душе моей!

Нет, не сдвигай бровей сурово так и строго!
Нет, не завидуй мне, перл счастья моего!
Когда во сне моем виновен я так много —
Знай: искупаю я страданьями его.

Пусть он меня дарит твоей улыбкой нежной —
Не думай, что за то нет в мире казни мне:
За те мгновения блаженства — неизбежно
Я пробуждением наказан уж вполне.

Опять настала осень
 . . . . . . . . . .

— The rest of this text is not
currently in the database but will be
added as soon as we obtain it. —

Тусклый свет звезды далёкой меркнет
 . . . . . . . . . .

— The rest of this text is not
currently in the database but will be
added as soon as we obtain it. —

Спокойной ночи, милый друг!
И светлых грез! Я их навею
Душою любящей своею;
Я их пошлю летать вокруг
Головки вашей прихотливой
Толпою радужно игривой...
Спокойной ночи, милый друг!

Экая ночка
 . . . . . . . . . .

— The rest of this text is not
currently in the database but will be
added as soon as we obtain it. —